Личный модельер жены мюнхгаузена. Личный модельер жены мюнхгаузена Игорь дадиани личная жизнь

Знакомство с Игорем Дадиани получилось случайным. В Калугу он приехал с режиссером Светланой Дружининой, с которой много лет дружит и работает, для участия во всероссийском фестивале исторического кино «Угра». Мы встретились с ним в фойе театра и поговорили о работе над новыми проектами, а также о том, как выглядеть модно и при этом сохранить индивидуальность.

Серая практичность
- Вы успели рассмотреть калужан и то, во что они одеты?
- Наша практичность заставляет нас одеваться во все серое. Но это свойственно не только вашему городу. Серая масса, обезличенность присущи не только Калуге, но и всей России. Ярких пятен очень мало. Но, знаете, что меня порадовало? То, что на открытие нашего кинофестиваля зрители пришли по-праздничному одетыми. А это дорогого стоит.

Хочется, чтобы в нашей жизни было больше праздников. И не обязательно это день рождения, помолвка или свадьба. Праздник, для которого делаешь вечернее платье, можно придумать самому. Было бы желание. Нужно всего лишь сменить направление в жизни и идти по освещенной улице! Праздник делаем мы сами - для себя, своих любимых и близких.

«Несерьезная» профессия
Свой собственный праздник души Игорь Дадиани делает уже 15 лет, хотя интерес к профессии модельера появился в глубоком детстве.

Но в нашей семье считалось, что есть серьезные профессии, а есть увеселительные. И моя принадлежность к актерству и всему тому, что с этим связано, даже не рассматривалась. В итоге я получил серьезное академическое образование. В модельный бизнес пришел уже в достаточно зрелом возрасте.

Сейчас Игорь Дадиани живет и работает в Чебоксарах, где открыл свой Дом моды. Он является создателем костюмов для шести исторических фильмов из цикла «Тайны дворцовых переворотов» Светланы Дружининой и боевика «Мальтийский крест» Александра Иншакова. Сейчас работает над грандиозным проектом - мюзик­лом «Коко Шанель», премьера которого состоится весной 2014 года на сцене Большого театра. Помимо этого будет делать костюмы для выступления российской пары фигуристов на Олимпиаде в Сочи.

То, что я делаю, в первую очередь должно нравиться мне, - говорит мой собеседник. - Тогда и человек, для которого это создается, будет испытывать восхищение. И еще у меня есть правило: из моей примерочной женщина должна выйти королевой! И не важно, делали мы вечернее платье или классический костюм. Королевой можно сделать абсолютно любую женщину! Размер не имеет значения!

Мода для тружениц
- А как вы оказались в проекте «Коко Шанель»?
- Мы очень дружим с Сашей Васильевым. Это человек, который всегда меня восхищал. Он часто приезжает ко мне, мы много общаемся. Работу над проектом «Коко Шанель» предложили ему, но Саша в силу своей занятости отказался. И когда его спросили, кто бы мог это сделать, сказал: «Только Игорь Дадиани». Вот такой реверанс с его стороны мне!

Этот проект - очень серьезная для меня вещь. Одно дело, когда работаешь в жанре фэнтези: что сочинил, то и будет. А здесь историческая личность, жизнь которой делится на строгие, четкие этапы, которые невозможно перенести, смикшировать или забыть о них.
Мода - явление социальное, которое связано с экономикой, промышленностью. Если мы говорим о Коко Шанель, то эпоха и время сложились так, что она оказалась там, где ей нужно было быть. Тогда господствовали кринолины и корсеты. Многие женщины от них устали. К тому же началась война, которая заставила людей экономить. И Коко сняла корсеты. Появился трикотаж, который женщина могла надеть и снять без посторонней помощи. Вот она - отправная точка. То, что создавала Коко, делалось для женщин, у которых не было размеров 90–60–90. Это мода реальных женщин-тружениц.

- Как вы думаете, возможна ли в мире моды еще одна революция, подобная той, которую совершила Коко Шанель?
- Я думаю, она произойдет, когда мы с вами соприкоснемся с инопланетными существами. Думаю, что это однозначно случится. Вот тогда и появится новая форма взаимоотношений, новая пластика, новые ткани.

Модный приговор Игоря Дадиани
- Как найти компромисс между тем, что модно, и тем, что идет конкретному человеку?
- На этот вопрос могу ответить словами моей мамы. Есть четкое понятие: красиво - некрасиво, нравится - не нравится. Каждый из нас в душе дизайнер и модельер. На интуитивном уровне мы чувствуем, что нам идет, что не идет. Мода - это всего лишь рекомендованная, предлагаемая форма, выраженная в рисунке, цвете, ткани, которая может быть использована в вашей одежде. Но это не означает, что данной рекомендации нужно следовать жестко.

- Сейчас пользуются большой популярностью программы вроде «Модного приговора». Вы бы хотели выступить в качестве ведущего или эксперта на подобном проекте?
- Нет, не хочу. На мой взгляд, лучше Саши Васильева и Эвелины Хромченко эту программу никто не сделает. Зачем пытаться придумывать что-то лучшее, если об этом уже говорят профессионалы?

- Есть ли какие-то общие рекомендации, как выглядеть красиво, которые вы могли бы заочно дать многим женщинам?
- Если вы знаете, что у вас между ног, извините, есть большое пространство и там может пройти кулак, то не надо надевать леггинсы так, чтобы они облегали вас полностью. Если ноги кривые, найдите смыкающуюся точку, которая позволит понять, какой длины должна быть юбка или платье. Если торс длинный, а ноги короткие - наденьте короткий пиджачок. Если у вас красивая талия, но очень широкие бедра, затяните талию и сделайте расклешенную юбку. Она может быть либо короткой, либо в пол - в зависимости от того, какие у вас ноги.

Но самое главное - женщине нужно поверить в саму себя и убрать все комплексы: ноги не такие, грудь не такая, лицо не такое. Это все надуманное. Я всегда говорю: каждый человек уникален, это абсолютное совершенство природы, переплюнуть которую невозможно.

За плечами известного российского кутюрье Игоря Дадиани победа на конкурсе "Платье года" с эффектной работой из витражного стекла "Синяя птица".

А еще - участие в Днях российской культуры в Монте-Карло, где его костюмами восторгалась княжеская семья Монако, создание коллекции по заказу израильской алмазной биржи. И так далее, и так далее...

Также Дадиани - создатель костюмов для шести фильмов из цикла "Тайны дворцовых переворотов" Светланы Дружининой и боевика "Мальтийский крест" Александра Иншакова.

Вот уже двенадцатый год художник, коренной москвич, живет в Чебоксарах и утверждает, что чувашская земля стала ему родной.

Российская газета : Игорь Георгиевич, как вы угодили в кино?

Игорь Дадиани: Восемь лет назад в Орле на одном из конкурсов красоты я познакомился со Светланой Дружининой, она была в жюри. Мои наряды ей так понравились, что известный режиссер кричала "Браво!" словно восторженная девчонка. Очень непосредственный человек. На фуршете мы разговорились. И вдруг чуть позже я получаю от нее сценарий и предложение стать художником фильма "Тайны дворцовых переворотов". Конечно же, сразу согласился.

Дружинина распахнула передо мной двери своей костюмерной. "Вот, - сказала она мне. - Здесь все, начиная с "Гардемаринов". Сумеете навести порядок, будем работать вместе".

Я рылся в этом море исторических костюмов счастливый. В кино работать безумно интересно. Порой приходится принимать нестандартные решения. Например, однажды герою Юрия Соломина понадобились усы. Мои волосы подходили идеально и по цвету, и по структуре. Пришлось расстаться с шевелюрой.

РГ: И все же в первую очередь вы кутюрье, создатель уникальных платьев. Мечтали стать модельером с детства?

Дадиани : Абсолютно нет. Хотя воспринимал красоту с малых лет. Отлично помню, как в четыре года увидел кинокартину "Королева Шантеклера" с великой Сарой Монтель. Ее красота, костюмы, песни произвели на меня большое впечатление.

Мама хотела, чтобы я был медиком, как она. В восьмом классе предложила мне сходить в морг. Почему нет? Но когда я увидел огромные ванны, где в хлороформе плавают трупы, меня возмутило пренебрежительное отношение к людям, пусть даже неживым.

В итоге я окончил НИИХВ Академии наук, в 26 лет стал кандидатом педагогических наук. Родители сказали - принесешь кандидатскую, можешь делать, что хочешь.

Вот я потом и делал, что хотел. Наверное, тогда они сильно пожалели о своих словах, потому что первым делом я проткнул себе дырку в ухе, надел огромные штаны-шаровары и модные тогда "космические" очки из пластмассы. Когда в этом виде предстал перед родителями, повисло молчание.

Но этим все не закончилось. Я поступил в ГИТИС. Правда, не закончил, наша преподавательница, известная актриса, сказала, что с моей специфической внешностью в актерстве будет слишком сложно.

РГ: А как вы оказались в Чебоксарах?

Дадиани : Сначала мы с супругой переехали по семейным обстоятельствам в Марий Эл, она оттуда родом. Там меня неожиданно пригласили в швейную компанию, работал как проклятый. А потом грянул кризис 98-го и в одночасье пропали все накопленные деньги. Тогда супруга сказала: "Игорь, а не начать ли нам свое дело?" И я стал создавать свои модели. Я был счастлив, потому что наконец занимался тем, что люблю, и еще за это деньги получал.

Потом Николай Федоров, который был тогда президентом респуб-лики, пригласил меня в Чебоксары. В Чувашии дивные люди. Сначала я был один в совершенно чужом городе. Потом приехала жена, я перевез родителей. И теперь отсюда уже больше никуда не уеду - здесь могилы моих мамы и папы, чувашская земля стала мне совсем родной.

РГ: Знаю, что по отцу вы представитель древнейшей княжеской фамилии Грузии, состоящей в родстве в царицей Тамарой, супругой принца Мюрата Саломэ Дадиани, Ниной Чавчавадзе-Грибоедовой. А каких кровей ваша мама? И вообще, что в вашей жизни семья?

Дадиани : Мама тоже голубых кровей - из старинного польского рода Потоцких. Она была моим другом, самым лучшим и единственным на всем белом свете. Папа был очень жесткий человек, с ним у меня никогда не было близких отношений. Хотя он был интеллектуал, превосходно играл на фортепиано, у него было европейское образование. До революции папа несколько лет провел в Париже.

Я рос любимым ребенком в семье. Не избалованным, а именно любимым. Знаете, вседозволенность и свобода - две большие разницы. У меня всегда была своя точка зрения, и родители меня слышали. Это очень важно, когда ты говоришь и тебя слышат. Другое дело, что мое мнение могли не принимать, но всегда объясняли, почему "нет".

Когда мне стали известны истории обоих родов - Дадиани и Потоцких, стало понятно, почему для меня просто невозможно было совершить тот или иной проступок - "Не позорь фамилию!". Словом, узнав историю семьи, я понял в своей жизни все.

За плечами известного российского кутюрье Игоря Дадиани победа на конкурсе «Платье года» с эффектной работой из витражного стекла «Синяя птица». А еще – участие в Днях российской культуры в Монте-­Карло, где его костюмами восторгалась княжеская семья Монако, создание коллекции «Черная жемчужина» по заказу израильской алмазной биржи. И так далее, и так далее…
А еще Дадиани – создатель костюмов для шести фильмов из цикла «Тайны дворцовых переворотов» Светланы Дружининой и боевика «Мальтийский крест» Александра Иншакова. Вот уже четырнадцатый год художник, коренной москвич, живет в Чебоксарах и утверждает, что чувашская земля стала ему родной.
Усы для Соломина
– Профессиональный модельер, автор многих коллекций, как вы, Игорь Георгиевич, угодили в кино?
– Со Светланой Дружининой мы познакомились лет десять назад в Орле на очередном конкурсе красоты, она была в жюри. Мои наряды так ей понравились, что известный режиссер кричала «Браво!» словно восторженная девчонка. Очень непосредственный человек. На фуршете разговорились. И вдруг в день Пасхи получаю сценарий и предложение стать художником для главных персонажей фильма из цикла «Тайны дворцовых переворотов». Согласился сразу.
Следующее сильное впечатление получил, когда уже в Москве Дружинина распахнула передо мной двери своей костюмерной и оттуда вылетела стая моли. «Вот, – сказала она мне. – Здесь все костюмы, начиная аж с «Гардемаринов». Сумеете навести порядок и влюбиться в это царство, будем работать вместе». Я рылся в этом море истории счастливый, как котенок на помойке, и, конечно же, влюбился.
В кино работать безумно интересно, но ответственность колоссальная. Ведь художник отвечает не только за одежду, но и за драгоценности, грим. И порой приходится принимать нестандартные решения. Например, герою Юрия Соломина понадобились усы. Мои волосы подходили идеально и по цвету, и по структуре. Пришлось расстаться с шевелюрой, которая на то время у меня была. Естественно, ничуть не жалею – Соломина считаю уникальной личностью, и что­то для него сделать было приятно.
Хотелось праздника
– И все же в первую очередь вы кутюрье, создатель уникальных платьев. Об этой стезе мечтали с детства?
– Абсолютно нет. Хотя красоту воспринимал обостренно с младых ногтей. Отлично помню, как в четыре года увидел кинокартину «Королева Шантеклера» с великой Сарой Монтель. Ее красота, костюмы, песни перевернули меня полностью. Первая мужская любовь, понимаете? Тем не менее и в гораздо поздние годы я никогда не думал, что буду заниматься модой, костюмами, кино, что это станет моей профессией.
По образованию я педагог, окончил НИИ художественного воспитания Академии педагогических наук СССР. Родители сказали: «Принесешь кандидатскую, и делай что хочешь!» Кандидатом наук стал в 26 лет. И сделал что хотел. Наверное, в тот момент папа с мамой сильно пожалели о своем обещании, потому что первым делом я проткнул себе дырку в ухе, надел модные тогда «космические» очки из пластмассы и огромные штаны­-шаровары. Когда в этом виде предстал перед родителями, повисло невероятное такое молчание. Но этим все не закончилось. Я очень хотел пойти в театральный институт, поступил в ГИТИС. Но не закончил – отсоветовала наша преподавательница, известная актриса. Сказала, что с моей специфической внешностью в актерстве мне будет слишком сложно.
Дальше была комсомольская жизнь. Я был освобожденным секретарем комсомольской организации, устраивал различные театрализованные представления. Для них нужны были костюмы. А где их взять? Сами что­-то придумывали, шили. Вот отк-­то стоял. И сказал сам себе, что хозяев надо мной больше не будет. Горжусь той частью своей жизни, когда занимался Красным Крестом. Мы собирали команду московских врачей, причем хороших профессионалов, и ездили с ними по России и республикам СССР, принимали тяжелобольных детей. Вот тогда я столкнулся с невероятным бессилием людей, которые хотели выживать, но не знали как, не умели попасть в столицу к светилам. И мы их устраивали в Москву официально, по договору, а не методом взяток.
Мечты должны сбываться
– Однажды по семейным обстоятельствам мы с супругой приехали в Марийскую Республику – она оттуда родом. Там меня пригласили работать в государственную швейную компанию, попробовал, неплохо получилось. Пахал как проклятый. Потом грянул кризис 1998 года, и в одночасье пропали все накопленные деньги. Бывало, есть было просто нечего. Тогда и понял, как вкусны и суп на воде, и просто картошка, и просто квашеная капуста. На эту же диету вынужденно перешла и собака, избалованная американскими куриными окорочками.
И тогда супруга сказала: « Игорь, а не начать ли нам свое дело?» Стал создавать свои модели и был счастлив, потому что делал СВОЕ дело и еще за это получал деньги. С того момента для меня открылась новая история. Пусть поздно, но я обрел душевный покой. Потом меня пригласили в Чебоксары. Так много работал, что даже ночевал на больших раскроечных столах на пятом этаже Дома мод. В Чувашии есть что показать, и здесь дивные люди. Таким было первое ощущение по приезде в Чебоксары, таким оно и осталось. Хотя было очень тяжело – одному в совершенно пока чужом городе. Потом приехала жена, перевез родителей. И теперь я отсюда уже больше никуда не уеду – здесь могилы моих мамы и папы, чувашская земля стала мне совсем родной.
Родители, кстати, отнеслись к переезду из Москвы очень спокойно – лишь бы рядом с любимым сыном. И они жили со мной до конца, ни в чем не нуждались.
Возвращаясь к работе. Один важный дядя как­-то мне сказал: зачем тратить столько денег на эти коллекции, на затейливые платья, которые никому не нужны? Нужны. В моей жизни был эпизод просто невероятный. Пришла дама предпенсионного возраста. Ну а когда за 50, вы понимаете, это уже последние шансы воплотить в жизнь заветные мечты. У этой дамы была сложная жизнь. Очень рано осталась без родителей, воспитывала, учила, женила младшеньких сестер-­братьев. Когда на ее плечах этого груза не осталось, уже и 55 приблизилось. Всю жизнь она мечтала о платье на корсете с пушистой юбкой, как у Золушки. И вы знаете, мы сделали. Труд, фантазию, конечно, приложить пришлось. Все-­таки возраст, объемы. Но потом были невероятные слезы счастья. Мечты должны сбываться.

«Не позорь фамилию!»
– Знаю, что по отцу вы представитель древнейшей грузинской княжеской фамилии, состоящей в родстве с царицей Тамарой, супругой принца Мюрата Саломэ Дадиани, Ниной Чавчавадзе-Грибоедовой. А каких кровей ваша матушка? И вообще что в вашей жизни семья?
– Мама тоже голубых кровей – из старинного польского рода Потоцких. Папа всегда был жесткий человек, очень жесткий. При этом превосходно играл на фортепиано, брал со слуха любую мелодию, интеллектуал невероятный – образование европейское, до революции он какую­-то часть жизни прожил в Париже. С папой у меня никогда не было близких отношений. Ну это был просто папа. Нет, не папа! Отец. А вот мама была не мать, а именно мама. Причем она была моим другом, самым лучшим и единственным на всем белом свете.
Когда мне стали известны истории обоих родов – Дадиани и Потоцких, стало понятно, почему лично мне просто невозможно было совершить тот или иной проступок – «Не позорь фамилию!» Словом, узнав историю Семьи, я понял в своей жизни все. И у каждой семьи, не только моей, есть своя уникальная история. В воспитании ребенка она играет огромную роль. Поэтому, если родословная затеряна, забыта, надо ее выдумать, чтобы потомкам было с кого учиться. Необходимы традиции. Скажите, что мешает современной семье хотя бы раз в неделю, по воскресеньям, собираться вместе за накрытым скатертью, а не клеенкой столом, разливать суп из фарфоровой супницы, а не из кухонной кастрюли, вести неспешные беседы? Это же красиво!
Самая важная в жизни любого человека инвестиция – инвестиция в собственных детей. Поэтому я и подчеркиваю, что рос в любви.
Очень многие вещи в моей жизни исходят из семьи. Например, помогает желание и стремление выжить в самые трудные времена, переданное предками с обеих сторон, оно заложено в моей крови. Купаться в жалости к себе не умею. Грести против течения – другого варианта нет.

ДОСЬЕ «СЧ»
Игорь Дадиани – член Попечительского совета Московского международного фонда содействия ЮНЕСКО.
Награжден орденом Александра Невского «За труды и Отечество».
За вклад в развитие культуры Чувашской Республики дизайнеру присвоено звание «Заслуженный художник Чувашии».

Этой весной в Нижнем Новгороде произошло событие, объединившее музыку и моду, - в оперном театре состоялась премьера спектакля «Шанель: страницы жизни». Роскошные костюмы к опере создал модельер Игорь Дадиани; часть из них, вдохновленную эпохой модерна, вы увидите на страницах этого номера журнала. Но сначала слово мастеру: Игорь Дадиани раскрывает тайны - что такое настоящая красота и по каким законам живет мода.

Игорь Дадиани — известный московский модельер, ныне живущий и работающий в Чувашии. Его модный дом работает по технологиям haute couture, уделяя особое внимание ручной работе и индивидуальному дизайну. В качестве режиссера Дадиани ставит спектакли в российских театрах, создает костюмы к кинофильмам, в том числе и к популярным историческим кинодрамам Светланы Дружининой. Является членом попечительского совета Московского международного фонда содействия ЮНЕСКО, награжден орденом Александра Невского «За труд и Отечество».

Для спектакля Нижегородского оперного театра вы сшили более трехсот костюмов, совершенно разных по стилю, но для спецпроекта Bellissimo выбрали эпоху модерна. Почему?

Этот стиль очень живописен, а ведь мы любим глазами, нам нравится все блестящее. Женщины не могут каждый день носить драгоценные камни, кружева, но при этом все — от девочки до пожилой дамы — мечтают о платье Золушки, пышном, красивом. К тому же и формы модерна близки нашему времени: возьмите те платья, там уберите объем, тут добавьте чуть-чуть — и получится модная вещица. У моды есть периодичность: 25-30 лет — и вы можете носить вещи, которые увидите в журналах того времени. Вот сейчас на мне, например, кожаные штаны-бананы — это из восьмидесятых годов, а ботинки — это уже десятые годы прошлого века…

Конечно, ваши театральные костюмы нереально красивые, но ведь театр — все-таки очень условное искусство: на сцене дворцы из фанеры, вместо кружев — марля. А у вас все по-настоящему — шелка, кружева, драгоценности…

Высокое искусство всегда было высоким искусством. Это касается и музыки, и костюмов, и декораций. И тогда появляется гармония цвета, звука, света; тогда человек, сидящий в зале, верит в то, что происходит на сцене. Когда видишь на Иоланте туфли на шпильке, то все остальное расцениваешь как сарказм, как что-то неправдошное. Сегодня в России мало театров, которые делают настоящее высокое искусство, но они есть, и Нижегородский оперный — один из них. На наших актрис можно смотреть, их можно даже трогать — на них все настоящее. И когда на сцене они заговорят на языке той эпохи, у зрителя будет ощущение, что он попал в машину времени.

Вопрос чисто практический — а в таких нарядах удобно на сцене?

Для меня главное — не внешняя оболочка, а физическое состояние человека, надевшего мой костюм. Я начинаю делать одежду с внутренних деталей — чулки, штаны, исподнее… Когда мы работали над костюмами для «Гардемаринов», я задавался вопросом — а как, скажем, дамы эпохи Екатерины, Елизаветы ходили в туалет в этих вертюгалях? На них один подъюбник был до восьми метров, как в нем залезть в карету, сесть? Оказывается, тогда не было дамских комнат, были роскошные ширмы, а за ними в полу люк, и дама ставила ноги на ширине плеч…

Только реально представляя внутреннее состояние человека другой эпохи, можно создать настоящий костюм. Мне важно, что в театре Нижнего Новгорода останутся мои платья, сделанные с любовью. И они будут жить долго — и не обязательно в спектакле о Коко Шанель. Временной период, который мы охватываем, очень большой — от десятых до пятидесятых годов прошлого века, поэтому в этих платьях могли ходить и чеховские три сестры, и Сильва, и Принцесса цирка.

На съемках проекта Bellissimo

Я заметил, что вас вообще мало привлекает, как принято говорить, «образ нашей современницы», вам больше нравятся костюмы из прошлого…

Нет, в основном я работаю с клиентами, которые заказывают одежду на каждый день. Но вот где я могу действительно «оторваться» — это исторические костюмы, мне очень интересно создавать не просто костюм, а исторический образ. Каждая эпоха диктует свои условия. Это сегодня женщина может ездить в норке в троллейбусе, а женщины прошлых эпох одевались по статусу. Если у нее руки ничего, кроме метлы, не держали, она по определению никогда не сможет купить норковое манто, оно ей и не нужно. Мода — явление социальное. Если женщина годами копит на норку, а потом ее в троллейбусе окатывают грязью — это нормально? Наверное, лучше надеть ветровку или легкое пальто.

Про наших женщин вообще говорят, что они не одеваются, а наряжаются.

Да, сегодня вся Европа работает на российскую женщину.

Александр Васильев объясняет это демографической ситуацией — мужчин мало, надо привлекать их внимание.

И это тоже. Но главное — с чувством меры напряженно. В Европе осталось понятие социального статуса, о котором мы говорили, а у нас с приходом социализма все это было уничтожено. К тому же дефицит того времени не давал людям возможности выбора.

Но сейчас дефицита нет, можно выбрать что угодно, но мы все равно делаем выбор в пользу византийской избыточности.

Я думаю, это пройдет, дайте время. Все забывают о том, что мы строим новую страну на руинах, нынешнему российскому государству всего пятнадцать лет. Откуда что возьмется! И потом, наша женщина — это три в одном: и жена, и любовница, и работник. И слава богу, что у нее еще хватает сил и времени красить волосы, надевать каблук и идти зарабатывать деньги.

У вашего модного дома много известных клиенток. Какие платья они, как правило, заказывают?

В основном классику. Если клиентка говорит: «Я хочу бальное платье», сразу возникает вопрос: «А вам есть куда его надеть?». Двух-трех вечерних платьев обычно достаточно, нужна повседневная одежда, но обязательно сшитая по фигуре. Если человек раз «сел на иглу», на иглу мастера, другую одежду он уже не купит. Индивидуальный пошив — это ручная работа, декор также создается вручную, как я иногда говорю, мы «загадили» платье бисером, стеклярусом.

Вы так пренебрежительно относитесь к украшательству?

Нет, я считаю, что человек должен себя украшать, даже если это всего лишь одна маленькая жемчужинка на черном полотне. Я свободно отношусь к украшательству, бриллиантов, как и денег, много не бывает. Для меня нет понятий — модно, стильно. Либо красиво — либо нет.

Но все-таки «красиво‑некрасиво» — это очень субъективные понятия. Вот что для вас значит «красиво»?

Классическая одежда. Можно заниматься трансформацией чего угодно, создавать новые формы, но рано или поздно ты приходишь к классике. Костюм должен быть костюмом, а не декольте с галстуком, женщина должна быть на каблуке, а не в драных тапочках и халате.

А вы могли бы привести примеры?

Тэтчер — это красиво, Баба-яга — некрасиво. Креатив сегодня — это драные юбки с ботфортами, штопаные чулки…

Это называется «гранж».

Вот видите, вы это называете «гранж», как бы модненько, а я это называю «Баба- яга». Красиво — это Элизабет Тейлор, английская королева. Из современных женщин — Майя Плисецкая, Лолита — у нее гротескный образ, но все равно красивый. Из мужчин — Джеймс Бонд, это высший пилотаж, из современных — Андрюша Малахов, немного кричаще, но ведь он медийное лицо. Еще мне нравятся байкеры, у них все достаточно стильно, это еще один вариант, как может быть. Что касается меня — я не являюсь образцом.

Давайте поговорим о вашем личном стиле. У вас очень яркий имидж, он обращает на себя внимание.

Это не имидж, это часть меня. Сейчас я могу себе позволить носить то, что хочу, и этим я горжусь. Меня всегда раздражали рамки, мне нужна свобода. Птице даже в бриллиантовой клетке хочется простора — пусть даже помойки, но чтобы не быть на привязи неких стандартов. Поэтому я одеваюсь так, как я одеваюсь, — свободно. Я люблю трикотаж, кожу, для меня очень важны духи, обувь, мои «цацки».

Согласитесь, на обычной российской улице вы выглядите весьма необычно. Каково это — всегда быть как на сцене?

Мне абсолютно все равно. Я не могу позволить себе роскошь тратить время на мысли, кто что обо мне думает. Чтобы я к кому-то прислушался, эти люди должны меня содержать. Но сегодня я живу за свой счет и делаю то, что хочу. Это некий пофигизм, но мой пофигизм никому не мешает.

Но есть кто-то, к чьему мнению вы прислушиваетесь?

Я дружу с выдающимся тренером по фигурному катанию Еленой Анатольевной Чайковской, со Светланой Дружининой, их мнение для меня очень важно. Только человек с прожитой жизнью имеет право советовать.

Эскизы Игоря Дадиани к опере: «Шанель: страницы жизни»

Самый дельный совет, который вам дали?

Могу подарить всем! Светик, Светлана Сергеевна Дружинина, всегда говорит: «Игоряш, если ты утром встал и ты ничего не хочешь, значит, ты умер».

Сегодня вы с каким желанием проснулись?

Я сегодня проснулся в четыре утра, у меня было желание выпить чашку кофе и зайти в один магазин купить себе очки.

Вы всегда встаете в четыре утра?

Так получается: просыпаешься — и сразу включаются мозги, прокручиваешь жизнь, сегодня, завтра.

Во сколько же вы тогда ложитесь?

По-разному. Сегодня я лег в час. Трех часов сна мне достаточно. Я очень тороплюсь жить, мне много чего хочется сделать.

Тогда последний вопрос будет ужасно избитым, но вы сами к нему подвели, — ваши творческие планы?

У меня есть интересный проект с Эдуардом Тополем, фильм о том, как русская эмиграция перед войной пыталась повлиять на планы Гитлера, и все это на фоне истории любви: он — немецкий офицер из высших эшелонов, она — молодая русская девочка. Запущены новые «Гардемарины» Дружининой, это уже будет о русско-турецкой войне. В фильме снимутся все актеры, которые когда-то играли в самых первых сериях.

Кутюрье Игорь Дадиани уверен, что, какие бы катаклизмы ни случались с человечеством, женщина всегда будет стремиться себя украшать. В Чебоксары, в Дом моды модельера, художника по костюмам, историка моды Игоря Дадиани, клиенты порой прилетают на частных самолетах. Его костюмами восторгалась княжеская семья Монако, и израильская алмазная биржа ему заказывала создание коллекции. На протяжении нескольких лет именно Игорь Дадиани создает уникальные по своей красоте и сложности наряды в стиле XVIII века для фильмов из цикла «Тайны дворцовых переворотов» Светланы Дружининой. Мы поговорили с именитым кутюрье о том, что такое мода, почему одежда перестала быть пышной и богато украшенной, как снимается историческое кино и какая одежда нас ждет в будущем.

Fashion как зеркало эпохи

– Мода – явление социальное, оно связано с экономикой, промышленностью. Прежде 10 тысяч крепостных крестьян в холщовых юбках и рубахах обслуживали человек 10 дворян, имеющих возможность носить богато украшенные платья и меха. Не говоря о том, что золотое шитье, кружева, вышивание бисером, стеклярусом, скатным жемчугом делалось в монастырях. Потому что только у монашек помыслы были чистыми, и они ничего бытового не могли пришить к ткани.

– И мода отражает эпоху и настроения. Вы же знаете, насколько аскетичной была одежде военных и довоенных лет. Есть мысль, что когда что-то серьезное должно произойти, в воздухе витает это предощущение, и оно находит отражение в одежде тоже. Она становится более жесткой, правильной, без излишеств. Вспомните моду 1940‑х – очень красивая, подчеркнутая, строгая. И вспомните, как резко поменялась одежда после войны. Женщины устали ходить с плечами, в облегающих вещах. Им захотелось пышных юбок, корсетов, бантов, кучи гороха, сумасшедших цветов – канареечного, розовой фуксии. Изменилась и обувь – появились маленькие лодочки, каблучок-гвоздик. Не хочу походить на вещую птицу, но сегодняшняя одежда мне напоминает ту, довоенную, конца 1930‑х годов, и это пугает…

– Сегодня все унифицировалось – дизайнеры, художники больше не имеют национальности, все перемешано. Но при этом европейцы одеваются иначе, чем американцы. И только в России женщина в норковой шубе поедет в троллейбусе. Только русская женщина на каблуках и при мейкапе пойдет выносить помойное ведро или заскочит в ближайшую булочную за булкой хлеба. Правда, иногда это стремление «быть красивой» доходит до абсурда.

Мода будущего

– Сегодня нет времени на сложносочиненную одежду, а в будущем, судя по всему, его будет еще меньше. Так что, с одной стороны, принципиально вряд ли что-то изменится. С другой стороны, иными будут, конечно, форма одежды, цвет. Но как все это изменится – вопрос. Сегодня люди хотят красивую, модную, но при этом практичную одежду. И чтобы она дышала, чтобы была гипоаллергенной.

– Я думаю, что будущее в первую очередь за синтетической тканью, которая очень практична в уходе. Посмотрите на спортивную профессиональную одежду – она хорошо стирается, пропускает воздух. И термобелье, которое сегодня становится все более актуальным, оно ведь тоже не из натуральных полностью материалов. Так что с синтетикой нам придется смириться.

– Появятся инновационные ткани. Но! К любой новой ткани надо приспособиться. Сейчас возникли голографические ткани, ткань 3D. Чтобы получить из нее шедевральное платье, вовсе не нужен какой-то особый крой. Достаточно легкого приталивания, ткань сама начинает играть. Только надо понимать, что такой материал лишает человека индивидуальности, лица, голографическая ткань становится важнее, чем сам человек, надевший одежду из нее. Оправа оказывается самодостаточной.

– Может быть, одежда будет облегающей, а может быть, наоборот, свободного кроя. А может, одежда станет подобна спецодежде. А может, случится катаклизм, и все начнется сначала – холщовые, грубо сшитые рубахи для одних и меха для других. Но как бы то ни было, уверен, женщина будет оставаться красивой, непредсказуемой, любящей и желающей быть любимой. Поэтому даже при любой спецодежде милое, очаровательное создание куда-нибудь да нацепит бантик.

Королева из примерочной

– Я от мамы унаследовал одно простое, но потрясающее выражение. Сейчас все говорят «креативное», «модное», «стильное». А у мамы было одно мерило: «красиво или некрасиво». И не важно, сколько денег. Ко мне однажды прилетела на собственном самолете дама, я был в ужасе – как можно одеваться так безвкусно! Мне важно, чтобы из моей примерочной люди выходили, ощущая себя королевой или королем. Это реально для любого человека вне зависимости от его размеров и недостатков.

– Надо просто учитывать свои минусы и работать на свои плюсы. Если торс длинный, а ноги короткие – наденьте короткий пиджачок. Если между ног, извините, большое пространство, не надо надевать облегающие брюки. Потом у каждого своя граница – одна может себе позволить невероятное декольте, другая нет. А что касается мужчин – кто-то может ходить павлином, а для кого-то и лишняя пуговица на шлице уже преступление!

– И не пытайтесь сэкономить, купив вещь по принципу «три в одном». У меня бывают такие заказчицы: сшейте что-нибудь, что я могла бы бы надеть на работу, а потом в этом же пойти в театр. Во-первых, театр – это конкретное понятие. В «Современник» не надо приходить в натуральных мехах, в бриллиантах и так далее. Этот образ хорош для театров оперы и балета. Ну а если все же хочется «три в одном», то выход такой – маленькое платье и сумка, набитая аксессуарами.

Правда о трухмальных юбках

– Немного об историческом кино. Мне повезло работать со Светланой Дружининой, это безумно интересно. Нужно встать на место того человека, который шил костюмы в прошлые времена. О чем он думал? Как он подбирал ткани? Как он шил? Надо знать историю. Вот у Пикуля написано: «Она шла в “трухмальных” юбках». И мне важно не только знать, что это накрахмаленный подъюбник, но и попытаться передать в кадре тот уникальный звук, который он издавал при движении, – треск, похожий на хруст крекеров.

– Но снимать историческое кино сегодня невероятно сложно – мало кто может потянуть такие дорогие проекты. У меня на одно императорское платье ушло 18 метров парчи, его вышивали золотом полгода. Или, например, шелковый платочек для Анны Иоанновны вручную вышивали гладью три месяца. Чтобы, когда Инна Чурикова подносит его к лицу вытереть слезы, мы видели только глаза и платочек – не купленный, а как будто из той эпохи.

– Дружинина меня многому в жизни научила – либо делать, либо не делать вовсе. Маленькая халтура рано или поздно вылезает обязательно в самых неожиданных вещах. Но когда зритель слышит звук «трухмальных» юбок, когда он видит этот «настоящий» платочек, все эти мелочи, у него возникает ощущение правды – он как будто сам оказывается среди этих героев прошлого.

Елена Боброва