Искала фотографии Хемингуэя и вдруг подумалось, что его нежные отношения к Марлен похожи на виртуальную любовь. Сколько раз они встречались в жизни? Не больше десяти раз. А дружеская переписка с любовными откровениями длилась много лет..

Марлен Дитрих умерла в 1992 г. От инфаркта, после того как прочла книгу о себе, написанную ее дочерью Марией. Тогда то и всплыли ее письма от Хемингуэя, Марлен хранила их в платной ячейке своего банка не только потому, что очень дорожила ими, но еще и потому, что боялась любопытства журналистов. Их содержание, по крайней мере тех, что были прроданы на аукционе, подтверждает: их отношения только внешне походили на любовь, но никогда не переходили границ дружбы. Сама Марлен называла их чувства "дружеской любовью". Несмотря на то, что их тянуло друг к другу, судьба всякий раз, когда они встречались, разводила их снова в разные стороны: или она была не свободна, или он был кем-то увлечен. Был один момент в жизни, когда увидела его снова, сердце забилось сильнее, чем прежде, -- и именно тогда он признался, что потерял голову от одной "карманной Венеры", на которой он непременно хочет жениться. И марлен дитрих бросилась на помощь своему другу, не желая видеть, как он страдает. Она взяла на себя роль свахи и поженила Эрнеста и кукольно-миниатюрную Мэри, которые жили очень счастливо, имели детей. А потом он без видимых на то причин покончил жизнь самоубийством. И для Марлен Дитрих Хемингуэй навсегда остался недочитанной книгой.

То была любовь с первого взгляда, после того как они встретились на борту французского океанического лайнера "Иль де Франс" в 1934 г. Хемингуэй возвращался через Париж из сафари в Африке, а Дитрих держала путь в Голливуд после того, как навестила своих родственников в фашисткой Германии — это была одна из последний поездок домой. Однако переписка Хемингуэя и Дитрих завязалась только через 15 лет, когда ему было 50, а ей 47 лет, и продолжалась до самоубийства писателя в 1961 г.

Отрывки из книги Марлен Дитрих "Размышления"

"..Энн Уорнер - жена всесильного продюсера Джека Уорнера - давала прием на корабле, и я была в числе приглашенных. Войдя в зал, я мгновенно заметила, что за столом - двенадцать персон. Я сказала: «Прошу меня извинить, но я не могу сесть за стол - нас окажется тринадцать, а я суеверная». Никто не пошевелился. Вдруг внезапно передо мной возникла могучая фигура: «Прошу садиться, я буду четырнадцатым!» Пристально рассматривая этого большого человека, я спросила: «Кто вы?» Теперь можно судить, как я была глупа…"

"...пора сказать, что я думаю о тебе постоянно. Перечитываю твои письма раз за разом и говорю о тебе лишь с избранными. Я перенесла твою фотографию в спальню и смотрю на нее довольно беспомощно"

"Он был моей «гибралтарской скалой», и этот титул нравился ему. Прошли годы без него, и каждый год становился больнее предыдущего. «Время лечит раны» - только успокаивающие слова, это неправда, хотя я и хотела бы, чтоб это было так. Мы переписывались в те годы, когда он был на Кубе. Он посылал мне свои рукописи, часами мы разговаривали по телефону."

"Даже во время войны он был сияющий, полный гордости и силы, и я, бледная и слабая, всегда оживала, когда мы встречались. Он называл меня «капуста». У меня не было для него особого имени. «Папа», как его все называли, казалось мне неуместным. Я называла его просто «ты». «Ты мне скажи, - говорила я. - Скажи мне, ты скажи мне…» - словно потерянная девочка, какой я была в его глазах, да и в своих собственных тоже."

"Он был мудрым человеком, мудрейшим из всех советчиков, главой моей собственной религии.
Он учил меня писать. Я тогда писала статьи для домашнего журнала для дам («Ladies Home journal»). Звонил он мне дважды в день и спрашивал: «Ты уже разморозила холодильник?» Потому что он знал, как все пытающиеся писать часто прибегают к уверткам, решив вдруг, что необходимо что-то сделать по хозяйству.

У него я научилась избегать ненужных прилагательных. До сих пор, по мере возможности, я опускаю их. Если не получается иначе, ввожу контрабандой потом. Во всем остальном я подчиняюсь всем его правилам.

Мне очень не хватает его. Если бы была жизнь после смерти, он поговорил бы со мной теперь, может быть, этими длинными ночами… Но он потерян навсегда, и никакая печаль не может его вернуть. Гнев не исцеляет. Гнев на то, что он оставил тебя одну, ни к чему не приводит. Во мне был гнев, но в этом ничего хорошего нет. "

"Хочу рассказать о тех днях, когда он встретил Мери. Это было во время войны.
Меня направили в Париж и поселили в Шато, неподалеку от Парижа. Узнав, что Хемингуэй в Париже и живет в отеле «Ритц» (который предназначался для высшего командования), я поехала к нему.
Он рассказал, что встретил «Венеру в карманном варианте» и хочет непременно ее заполучить, невзирая на то, что был отвергнут при первой же попытке. Я должна помочь ему и поговорить с ней. Невозможно объяснить, почему мужчину тянет именно эта женщина, а не другая. Мери Вэлш была вполне заурядной, малопривлекательной женщиной. Теперь я понимаю, что оказала ему не очень-то хорошую услугу, но тогда выполнила то, что он хотел. Мери не любила его, я была в этом уверена, но ей терять было нечего. Вопреки желанию, я приступила к исполнению своей миссии - поговорила с ней. Она решительно сказала: «Я его не хочу».

Эрнест и Мери Хемингуэй в Сарагоссе, 1956 г

Я пыталась склонить ее, говорила о достоинствах Хемингуэя, о той жизни, которая может быть рядом с ним. Я - полномочный посол - предлагала ей «руку и сердце».

К полудню она несколько смягчилась. Обеденное время в отеле «Ритц» - это час, когда девушки более уступчивы. К ним относилась и Мери Вэлш, «Венера карманного размера». Она сказала мне, что внимательно обдумала предложение.

Когда наступил вечер, Мери появилась с сияющей улыбкой и сообщила, что принимает предложение Хемингуэя. Единственным свидетелем этого события была я.
Никогда не видела я человека более счастливого. Казалось, сияющие лучи вылетали из его могучего тела, чтобы всех вокруг делать счастливыми.

Вскоре я уехала на фронт и не встречала до конца войны ни его, ни Мери."

"Моя любовь к Хемингуэю не была мимолетной привязанностью. Нам просто не приходилось долго быть вместе в одном и том же городе. Или он был занят какой-нибудь девушкой, или я не была свободна, когда был свободен он. А так как я уважаю права «другой женщины», я разминулась с несколькими удивительными мужчинами, как проплывают мимо светящиеся ночные корабли. Однако я уверена, что их любовь ко мне длилась бы намного дольше, если б я сама была кораблем, стоящим в гавани."

Хемингуэй в своем доме на Кубе. Последняя фотография.Прощальный взгляд

Перевод книги Марлен Дитрих «Размышления» оказался последней литературной работой замечательной советской певицы Майи Владимировны Кристалинской

Марлен Дитрих и Эрнест Хемингуэй. История любви в письмах.

Нежные отношения Хемингуэя к Марлен похожи на виртуальную любовь. Сколько раз они встречались в жизни? Не больше десяти раз. А дружеская переписка с любовными откровениями длилась много лет.

Марлен Дитрих умерла в 1992 г. От инфаркта, после того как прочла книгу о себе, написанную ее дочерью Марией. Тогда то и всплыли ее письма от Хемингуэя, Марлен хранила их в платной ячейке своего банка не только потому, что очень дорожила ими, но еще и потому, что боялась любопытства журналистов.

Их содержание, по крайней мере тех, что были проданы на аукционе, подтверждает: их отношения только внешне походили на любовь, но никогда не переходили границ дружбы. Сама Марлен называла их чувства "дружеской любовью". Несмотря на то, что их тянуло друг к другу, судьба всякий раз, когда они встречались, разводила их снова в разные стороны: или она была не свободна, или он был кем-то увлечен. Был один момент в жизни, когда увидела его снова, сердце забилось сильнее, чем прежде, -- и именно тогда он признался, что потерял голову от одной "карманной Венеры", на которой он непременно хочет жениться. И Марлен Дитрих бросилась на помощь своему другу, не желая видеть, как он страдает. Она взяла на себя роль свахи и поженила Эрнеста и кукольно-миниатюрную Мэри, которые жили очень счастливо, имели детей. А потом он без видимых на то причин покончил жизнь самоубийством. И для Марлен Дитрих Хемингуэй навсегда остался недочитанной книгой.

Встреча. "Я буду четырнадцатым".

То была любовь с первого взгляда, после того как они встретились на борту французского океанического лайнера "Иль де Франс" в 1934 г. Хемингуэй возвращался через Париж из сафари в Африке, а Дитрих держала путь в Голливуд после того, как навестила своих родственников в фашисткой Германии - это была одна из последний поездок домой. Однако переписка Хемингуэя и Дитрих завязалась только через 15 лет, когда ему было 50, а ей 47 лет, и продолжалась до самоубийства писателя в 1961 г.

Отрывки из книги Марлен Дитрих "Размышления":

"..Энн Уорнер – жена всесильного продюсера Джека Уорнера – давала прием на корабле, и я была в числе приглашенных. Войдя в зал, я мгновенно заметила, что за столом – двенадцать персон. Я сказала: "Прошу меня извинить, но я не могу сесть за стол – нас окажется тринадцать, а я суеверная". Никто не пошевелился. Вдруг внезапно передо мной возникла могучая фигура: "Прошу садиться, я буду четырнадцатым!" Пристально рассматривая этого большого человека, я спросила: "Кто вы?" Теперь можно судить, как я была глупа…"

"...пора сказать, что я думаю о тебе постоянно. Перечитываю твои письма раз за разом и говорю о тебе лишь с избранными. Я перенесла твою фотографию в спальню и смотрю на нее довольно беспомощно".

Ты мне скажи...ТЫ

"Он был моей "гибралтарской скалой", и этот титул нравился ему. Прошли годы без него, и каждый год становился больнее предыдущего. "Время лечит раны" – только успокаивающие слова, это неправда, хотя я и хотела бы, чтоб это было так. Мы переписывались в те годы, когда он был на Кубе. Он посылал мне свои рукописи, часами мы разговаривали по телефону."

"Даже во время войны он был сияющий, полный гордости и силы, и я, бледная и слабая, всегда оживала, когда мы встречались. Он называл меня "капуста". У меня не было для него особого имени. "Папа", как его все называли, казалось мне неуместным. Я называла его просто "ты". "Ты мне скажи, – говорила я. – Скажи мне, ты скажи мне…" – словно потерянная девочка, какой я была в его глазах, да и в своих собственных тоже."

"Он был мудрым человеком, мудрейшим из всех советчиков, главой моей собственной религии.

Он учил меня писать. Я тогда писала статьи для домашнего журнала для дам ("Ladies Home journal"). Звонил он мне дважды в день и спрашивал: "Ты уже разморозила холодильник?" Потому что он знал, как все пытающиеся писать часто прибегают к уверткам, решив вдруг, что необходимо что-то сделать по хозяйству.

У него я научилась избегать ненужных прилагательных. До сих пор, по мере возможности, я опускаю их. Если не получается иначе, ввожу контрабандой потом. Во всем остальном я подчиняюсь всем его правилам.

Мне очень не хватает его. Если бы была жизнь после смерти, он поговорил бы со мной теперь, может быть, этими длинными ночами… Но он потерян навсегда, и никакая печаль не может его вернуть. Гнев не исцеляет. Гнев на то, что он оставил тебя одну, ни к чему не приводит. Во мне был гнев, но в этом ничего хорошего нет. "

Мэри Уэлш - карманная Верена

"Хочу рассказать о тех днях, когда он встретил Мери. Это было во время войны.

Меня направили в Париж и поселили в Шато, неподалеку от Парижа. Узнав, что Хемингуэй в Париже и живет в отеле "Ритц" (который предназначался для высшего командования), я поехала к нему.

Он рассказал, что встретил "Венеру в карманном варианте" и хочет непременно ее заполучить, невзирая на то, что был отвергнут при первой же попытке. Я должна помочь ему и поговорить с ней. Невозможно объяснить, почему мужчину тянет именно эта женщина, а не другая. Мери Уэлш была вполне заурядной, малопривлекательной женщиной. Теперь я понимаю, что оказала ему не очень-то хорошую услугу, но тогда выполнила то, что он хотел. Мери не любила его, я была в этом уверена, но ей терять было нечего. Вопреки желанию, я приступила к исполнению своей миссии – поговорила с ней. Она решительно сказала: "Я его не хочу".

Я пыталась склонить ее, говорила о достоинствах Хемингуэя, о той жизни, которая может быть рядом с ним. Я – полномочный посол – предлагала ей "руку и сердце".

К полудню она несколько смягчилась. Обеденное время в отеле "Ритц" – это час, когда девушки более уступчивы. К ним относилась и Мери Уэлш, "Венера карманного размера". Она сказала мне, что внимательно обдумала предложение.

Когда наступил вечер, Мери появилась с сияющей улыбкой и сообщила, что принимает предложение Хемингуэя. Единственным свидетелем этого события была я.

Никогда не видела я человека более счастливого. Казалось, сияющие лучи вылетали из его могучего тела, чтобы всех вокруг делать счастливыми.

Вскоре я уехала на фронт и не встречала до конца войны ни его, ни Мери."

"Моя любовь к Хемингуэю не была мимолетной привязанностью. Нам просто не приходилось долго быть вместе в одном и том же городе. Или он был занят какой-нибудь девушкой, или я не была свободна, когда был свободен он. А так как я уважаю права "другой женщины", я разминулась с несколькими удивительными мужчинами, как проплывают мимо светящиеся ночные корабли. Однако я уверена, что их любовь ко мне длилась бы намного дольше, если б я сама была кораблем, стоящим в гавани."

Сколько раз они встречались в жизни? Не больше десяти раз. А дружеская переписка с любовными откровениями длилась много лет..

Марлен Дитрих умерла в 1992 г. От инфаркта, после того как прочла книгу о себе, написанную ее дочерью Марией. Тогда то и всплыли ее письма от Хемингуэя, Марлен хранила их в платной ячейке своего банка не только потому, что очень дорожила ими, но еще и потому, что боялась любопытства журналистов. Их содержание, по крайней мере тех, что были прроданы на аукционе, подтверждает: их отношения только внешне походили на любовь, но никогда не переходили границ дружбы. Сама Марлен называла их чувства "дружеской любовью". Несмотря на то, что их тянуло друг к другу, судьба всякий раз, когда они встречались, разводила их снова в разные стороны: или она была не свободна, или он был кем-то увлечен. Был один момент в жизни, когда увидела его снова, сердце забилось сильнее, чем прежде, - и именно тогда он признался, что потерял голову от одной "карманной Венеры", на которой он непременно хочет жениться. И Марлен бросилась на помощь своему другу, не желая видеть, как он страдает. Она взяла на себя роль свахи и поженила Эрнеста и кукольно-миниатюрной Мэри, которые жили счастливо, имели детей... А потом он без видимых на то причин покончил жизнь самоубийством. И для Марлен Дитрих Хемингуэй навсегда остался недочитанной книгой.

То была любовь с первого взгляда, после того как они встретились на борту французского океанического лайнера "Иль де Франс" в 1934 г. Хемингуэй возвращался через Париж из сафари в Африке, а Дитрих держала путь в Голливуд после того, как навестила своих родственников в фашисткой Германии - это была одна из последний поездок домой. Однако переписка Хемингуэя и Дитрих завязалась только через 15 лет, когда ему было 50, а ей 47 лет, и продолжалась до самоубийства писателя в 1961 г.

Отрывки из книги Марлен Дитрих "Размышления"

"..Энн Уорнер – жена всесильного продюсера Джека Уорнера – давала прием на корабле, и я была в числе приглашенных. Войдя в зал, я мгновенно заметила, что за столом – двенадцать персон. Я сказала: «Прошу меня извинить, но я не могу сесть за стол – нас окажется тринадцать, а я суеверная». Никто не пошевелился. Вдруг внезапно передо мной возникла могучая фигура: «Прошу садиться, я буду четырнадцатым!» Пристально рассматривая этого большого человека, я спросила: «Кто вы?» Теперь можно судить, как я была глупа…"

"...пора сказать, что я думаю о тебе постоянно. Перечитываю твои письма раз за разом и говорю о тебе лишь с избранными. Я перенесла твою фотографию в спальню и смотрю на нее довольно беспомощно".

"Он был моей «гибралтарской скалой», и этот титул нравился ему. Прошли годы без него, и каждый год становился больнее предыдущего. «Время лечит раны» – только успокаивающие слова, это неправда, хотя я и хотела бы, чтоб это было так. Мы переписывались в те годы, когда он был на Кубе. Он посылал мне свои рукописи, часами мы разговаривали по телефону."

"Даже во время войны он был сияющий, полный гордости и силы, и я, бледная и слабая, всегда оживала, когда мы встречались. Он называл меня «капуста». У меня не было для него особого имени. «Папа», как его все называли, казалось мне неуместным. Я называла его просто «ты». «Ты мне скажи, – говорила я. – Скажи мне, ты скажи мне…» – словно потерянная девочка, какой я была в его глазах, да и в своих собственных тоже."

"Он был мудрым человеком, мудрейшим из всех советчиков, главой моей собственной религии.
Он учил меня писать. Я тогда писала статьи для домашнего журнала для дам («Ladies Home journal»). Звонил он мне дважды в день и спрашивал: «Ты уже разморозила холодильник?» Потому что он знал, как все пытающиеся писать часто прибегают к уверткам, решив вдруг, что необходимо что-то сделать по хозяйству.

У него я научилась избегать ненужных прилагательных. До сих пор, по мере возможности, я опускаю их. Если не получается иначе, ввожу контрабандой потом. Во всем остальном я подчиняюсь всем его правилам.

Мне очень не хватает его. Если бы была жизнь после смерти, он поговорил бы со мной теперь, может быть, этими длинными ночами… Но он потерян навсегда, и никакая печаль не может его вернуть. Гнев не исцеляет. Гнев на то, что он оставил тебя одну, ни к чему не приводит. Во мне был гнев, но в этом ничего хорошего нет. "

"Хочу рассказать о тех днях, когда он встретил Мэри. Это было во время войны.

Меня направили в Париж и поселили в Шато, неподалеку от Парижа. Узнав, что Хемингуэй в Париже и живет в отеле «Ритц» (который предназначался для высшего командования), я поехала к нему.
Он рассказал, что встретил «Венеру в карманном варианте» и хочет непременно ее заполучить, невзирая на то, что был отвергнут при первой же попытке. Я должна помочь ему и поговорить с ней. Невозможно объяснить, почему мужчину тянет именно эта женщина, а не другая. Мэри Вэлш была вполне заурядной, малопривлекательной женщиной. Теперь я понимаю, что оказала ему не очень-то хорошую услугу, но тогда выполнила то, что он хотел. Мэри не любила его, я была в этом уверена, но ей терять было нечего. Вопреки желанию, я приступила к исполнению своей миссии – поговорила с ней. Она решительно сказала: «Я его не хочу».

Эрнест и Мэри Хемингуэй в Сарагоссе, 1956 г

Я пыталась склонить ее, говорила о достоинствах Хемингуэя, о той жизни, которая может быть рядом с ним. Я – полномочный посол – предлагала ей «руку и сердце».

К полудню она несколько смягчилась. Обеденное время в отеле «Ритц» – это час, когда девушки более уступчивы. К ним относилась и Мэри Вэлш, «Венера карманного размера». Она сказала мне, что внимательно обдумала предложение.

Когда наступил вечер, Мэри появилась с сияющей улыбкой и сообщила, что принимает предложение Хемингуэя. Единственным свидетелем этого события была я. Никогда не видела я человека более счастливого. Казалось, сияющие лучи вылетали из его могучего тела, чтобы всех вокруг делать счастливыми.

Вскоре я уехала на фронт и не встречала до конца войны ни его, ни Мэри."

"Моя любовь к Хемингуэю не была мимолетной привязанностью. Нам просто не приходилось долго быть вместе в одном и том же городе. Или он был занят какой-нибудь девушкой, или я не была свободна, когда был свободен он. А так как я уважаю права «другой женщины», я разминулась с несколькими удивительными мужчинами, как проплывают мимо светящиеся ночные корабли. Однако я уверена, что их любовь ко мне длилась бы намного дольше, если б я сама была кораблем, стоящим в гавани."

/Перевод книги Марлен Дитрих «Размышления» оказался последней литературной работой замечательной советской певицы Майи Владимировны Кристалинской/

Эрнест и Мэри Хемингуэй

Эрнест Хемингуэй был женат, Марлен Дитрих тоже – несвободна. Они и сами не могли объяснить природу своего взаимного притяжения, но оставались верными ему до самых последних дней писателя. Родственные души, которые чувствовали друг друга даже на расстоянии.

Знакомство

Знакомство знаменитого уже писателя Эрнеста Хемингуэйя и голливудской актрисы, роковой и загадочной Марлен Дитрих произошло во время круиза на океанском лайнере в 1934 году. Как вспоминала впоследствии Марлен, любовь ее возникла с первого взгляда и осталась с ней навсегда. И было неважно, что переписка заменяла личные встречи. А в переписке, как известно, легче открываются потаенные уголки души.

Любви связующая нить

Как писал Хемингуэй, они с Марлен любили друг друга, но так ни разу и не проснулись в одной постели. Их встречи были столь редки и случайны, что порой им самим не верилось, что они есть друг у друга. И только письма, наполненные глубиной, силой желания и печалью были доказательством, что чувства есть, вопреки всем обстоятельствам. Он сравнивал мысли о ней с биением своего сердца, а ее объятии – с возвращением домой. Время без него Марлен считала свой болью. Но и годы общения с писателем оставались для нее необъяснимой тайной. «Кто я для тебя?» - писала она в своих письмах.

Их отношения так и остались платоническими, но душами они были более близки, чем порой самые страстные любовники. Их тонкая связь, как нить, соединяющая двух людей через расстояния, была чем-то гораздо большим, чем просто общение мужчины и женщины. Казалось бы, как можно чувствовать, что думает другой человек, когда ты не видишь его и не всегда даже догадываешься о событиях его жизни? А они знали о состоянии друг друга каким то мистическим чутьем, как родственные души, которые могут даже не разговаривать, а просто почувствовать...

"Лучший советчик в моей жизни", - так называла Марлен Хемингуэя. Он говорил о ней, не иначе, как о празднике, который не заканчивается никогда. Невероятная индивидуальность Марлен отразилАсь в чертах героинь романов Хемингуэй «Сад Эдема» и «Остров в океане». Их письма друг другу - вот, пожалуй, основная часть самого романа, и сила чувств, которую они выражали на бумаге, помогала восполнить отсутствие личного контакта. «Люблю, сильнее уже не возможно!», «Вечность буду любить тебя!» - такие фразы в письмах Марлен и Хемингуэя друг другу были постоянны.

Высшее счастье знать, что счастлив тот, кого любишь

О уровне отношений Дитрих и Хемингуэя может говорить и история его знакомства с будущей женой Мэри Уэлш. Она отвергала настойчивые ухаживания писателя. Тогда Хэмингуэй обратился за помощью к Марлен и даже не мог предположить, как её искренняя любовь выльется в настойчивые рассказы для Мэри о его невероятных достоинствах. Закончилось всё свадьбой Эрнеста и Уэлш. Марлен удалось поддерживать с Мэри прекрасные отношения - никакой ревности и безоговорочное доверие.

Марлен писала в своих воспоминаниях, что на самом деле она очень слабая и зависимая женщина, но если нужна ее помощь кому то из близких, она становится подобной львице. За счастье Хэмингуэя она была готова бороться.

И только в памяти останешься моей

В 1961 году Марлен тяжело приняла уход писателя, долго не могла поверить, что его больше нет. В ее письмах есть строки о том, как не хватает ей тонкого юмора Хемингуэя, его оптимизма и бодрости, его ироничных шуток. А в его сохранившихся письмах о Марлен столько теплых слов об актрисе, «она прекрасна, добра, любезна.. в брюках и солдатских сапогах, и в вечернем платье на экране».

Бонус